Марксизм в России на рубеже XIX-XX веков - Леонтьева О.Б.
Заключение
Русский марксизм рубежа XIX-XX веков формировался не только как направление общественной мысли или попытка теоретического обоснования леворадикального политического движения, но и как методология социальных наук и теория исторического процесса. В этом качестве традиция дореволюционного отечественного марксизма была богата оттенками и внутренними течениями; лишь немногие из наметившихся тогда тенденций были востребованы и развиты в советский период.
В развитии русского марксизма как теоретического и методологического направления отечественной мысли конца XIX-начала XX века можно, с нашей точки зрения, выделить три основных этапа.
Первый этап приходится на ШО-е-1900-е годы. В это время состоялось оформление классической парадигмы русского марксизма, которая в теоретическом отношении была связана прежде всего с именем Г.В.Плеханова. Для этой парадигмы характерно представление об истории человеческого общества как о строго закономерном процессе. История представала как объективно-необходимый, детерминированный процесс, не оставляющий места ни для случайности, ни для произвола отдельно взятой личности или даже «толпы». Русские марксисты часто прибегали к метафорическому описанию общества как колоссального механизма, хода истории — как движения небесных тел, траекторию которого можно точно вычислить заранее. Ключевой момент истории, - переход «из царства необходимости в царство свободы», то есть пролетарскую революцию, - они трактовали как триумф разума и дисциплины над стихией, как подчинение рациональному плану всех сторон общественной жизни и человеческого поведения. Эта модель восприятия истории была общей для большевиков и меньшевиков; тех и других разъединяло лишь представление о сроках и методах осуществления грядущей революции, степень политического радикализма.
Характерной особенностью классической парадигмы русского марксизма была и трактовка взаимоотношений «базиса» и «надстройки» как довольно жесткой односторонней зависимости. Даже в специальных исследованиях, посвященных психологической стороне исторического процесса (яркий пример тому -разработанная НА. Рожковым типология человеческих характеров, а также труды Г.В.Плеханова по истории общественной мысли), сторонники этой парадигмы подчеркивали, что эволюция человеческой психологии и культуры определяется изменениями в социально-экономической жизни общества и в силу этого носит вторичный, отраженный характер.
При рассмотрении конкретных исторических проблем русские марксисты активно использовали традиции своих старших современников - отечественных ученых-позитивистов. Это прослеживается в многочисленных работах по социально-экономической истории, написанных с позиций «экономического материализма»: исследованиях НАРожкова, П.Б.Струве, М.И.Ту-ган-Барановского, П.П.Маслова и других. Считая, вслед за Марксом, движущей силой исторического процесса развитие производительных сил, русские марксисты в то же время подчеркивали значение демографического и географического факторов истории, указывали на роль международного обмена и геополитического соотношения сил как стимулов внутреннего развития. В этом, на наш взгляд, можно обнаружить несомненное влияние идей М.М.Ковалевского и «русской исторической школы», а также школы В.О.Ключевского. Соответствовали традициям русской исторической науки и представления отечественных марксистов об истории России как истории непрерывной внутренней колонизации.
Эта тесная идейная близость марксистов и позитивистов свидетельствовала о глубинном внутреннем родстве их исторических воззрений. Русский марксизм классического образца довел до логического предела то восприятие исторического знания и исторической науки, которое было присуще позитивизму: главной целью исторического познания для того и другого течений было установление законов общественного развития, что сделало бы возможным научное предвидение будущего и позволило бы практиковать социальную инженерию. В этом плане марксизм и позитивизм можно рассматривать как два равноправных ответвления историцистской модели мышления, характерной для XIX века.
Русский марксизм формировался в эпоху, когда изменялась сама структура гуманитарного знания: начало XX века было
временем рождения исторической антропологии. В европейской мысли начинался поворот от причинно-следственного, детерминистского объяснения хода истории к пониманию внутреннего мира и культурных ценностей тех людей, которые эту историю созидали. Отечественный марксизм не остался в стороне от этого процесса: внутри самого марксистского направления русской мысли в начале XX века шел поиск новых способов осмысления истории и места в ней человека.
Первая попытка существенного обновления марксистской доктрины была предпринята на рубеже 1890-1900-х гг. силами представителей «критического марксизма»: П.Б.Струве, НАБердяева, С.Н.Булгакова, М.И.Туган-Барановского. Критические марксисты стремились объединить марксистское учение о классовой борьбе и кантианское представление об абсолютном характере человеческих ценностей; представление об объективно детерминированном характере исторического процесса — и восприятие свободы в либерально-гуманистическом смысле слова, как свободы нравственного выбора. Их творчеству было присуще восприятие исторической реальности как арены борьбы за реализацию общественных идеалов, где успех определяется не только соотношением «объективных» социально-экономических сил, но и нравственной высотой противоборствующих идеалов. Впрочем, найденные ими теоретические решения проблемы соотношения детерминизма и свободы зачастую представляли собой неустойчивый компромисс взаимоисключающих идей; это и стало одной из причин распада группы «критических марксистов», произошедшего в начале XX века. Чтобы выйти из интеллектуального тупика, Бердяев и Булгаков обратились к религиозной философии; Туган-Барановский остался на теоретических позициях, близких к критическому марксизму, но более не считал себя приверженцем марксистской доктрины. Наконец, социально-экономические воззрения Струве до самого завершения его научной карьеры несли на себе отпечаток двойственности: в основу своей социальной теории Струве положил идею непреодолимого «основного дуализма» рационального и иррационального, сознательного и стихийного начал.
Третий этап в развитии русского марксизма (и, соответственно, еще одна попытка создать новую парадигму русского марксизма) относится к середине 1900-х-середине 1910-х гг.;
он был связан с распространением в русской мысли философии эмпириокритицизма и формированием идеологии богостроительства. Сторонники этих теоретических направлений -А.А.Богданов, В.В.Базаров, А.В.Луначарский, А.М.Горький, - образовали достаточно сплоченную идейную фракцию, выступая единым фронтом в бесчисленных дискуссиях с приверженцами классической версии марксизма.
Эмпириокритицизм пришел в российскую интеллектуальную жизнь как знамя обновления марксистской доктрины; его приверженцы стремились не допустить превращения марксизма в ортодоксальное учение. Для философов-эмпириокрити-цистов - Богданова и Базарова - был характерен интерес к гносеологическим и эпистемологическим проблемам. С их точки зрения, любые научные и теоретические закономерности, познанные человеком, носят относительный характер; они представляют собой не что иное, как эвристические конструкции, созданные для упорядочения данных опыта и систематизации знания. Поэтому эмпириокритицисты избежали той фетишизации исторических законов, которая так явно проявилась в творчестве ортодоксальных марксистов; исторические закономерности представлялись им не в качестве могущественных сил, из-за кулис дирижирующих событиями и поступками, а скорее как научные формулы, как вычисленная апостериори равнодействующая разнонаправленных социальных сил. Не случайно для совместной борьбы с новыми течениями объединились лидеры меньшевизма и большевизма, Плеханов и Ленин: в данном случае под угрозой оказался краеугольный камень марксистской доктрины - вера в незыблемые исторические закономерности.
Создавая свою версию теории исторического процесса, эмпириокритицисты и богостроители попытались реабилитировать гуманистическое восприятие человека как свободного творческого существа, способного волевым титаническим усилием изменить лик вселенной. Особенностью их антропологии была антииндивидуалистическая направленность: в качестве героя-титана, преобразующего мир, в творчестве Горького, Луначарского и Богданова выступал человеческий вид в целом, причем обязательным условием перехода к коммунистическому обществу им представлялось полное растворение человеческого «я» в коллективном сознании.
Наконец, сторонники эмпириокритицизма попытались преодолеть характерное для классического марксизма восприятие отношений экономики и культуры как жесткой односторонней зависимости. В своем фундаментальном труде «Тектология» А.А. Богданов предложил рассматривать все стороны человеческой жизни - от логических форм мышления до технологии производства - как виды организации общественной деятельности; введение основополагающей категории «организации» позволило ему отказаться от канонического марксистского противопоставления базиса и надстройки. Организационная теория Богданова, как показало время, представляла собой самую перспективную в научно-методологическом плане часть теоретического наследия русских марксистов: в современном научном мире тектологию Богданова по праву считают предшественницей синергетики и теории систем. К этому можно добавить, что, на наш взгляд, будь теоретические построения Богданова востребованы профессиональной исторической наукой, они могли бы стать основой для культурно-антропологических исследований: его концепция «способов представлений», сменяющих друг друга в ходе человеческой истории, в определенном смысле предвосхитила изыскания «анналистов».
Подводя итог, можно заключить, что в начале XX века рядом с ортодоксально-классической версией марксистской доктрины начала формироваться иная версия марксизма, связанная с философией эмпириокритицизма и идеологией богостроительства. Ее можно назвать второй парадигмой марксизма, по аналогии с описанной в нашей исторической науке «второй парадигмой народничества». Различия между этими двумя парадигмами марксистской идеологии проявились как в теории познания и в философской антропологии, так и в понимании движущих сил исторического процесса.
Теоретические искания приверженцев эмпириокритицизма органично вписываются в контекст развития не только русской, но и мировой исторической мысли XX века. В частности, вполне современным выглядит их убеждение в относительности и «антропоморфности» всех открытых человеческим разумом истин; понимание неоднозначности взаимоотношений культуры и экономики в истории; внимание к сменяющим друг друга в истории «способам представлений».
Таким образом, процесс смены парадигм исторического мышления, развернувшийся в русской мысли в XX веке - переход от историцистского, детерминистского видения исторической реальности к культурно-антропологическому, - затронул и марксизм, существенно трансформировав изнутри это интеллектуальное течение.
Трагическая ирония судьбы русского марксизма состояла в том, что на долгие годы были забыты именно наиболее оригинальные и перспективные концепции отечественных марксистов. Превращение марксизма в официальную идеологию авторитарного государства привело не только к прекращению многих дискуссий, но и к общему снижению уровня теоретического мышления: учение, к которому в идеале обязан был приобщиться каждый взрослый гражданин Советской страны, должно было стать общедоступным по своему содержанию. Поэтому в 1920-1930-е годы произошло возвращение к классической парадигме русского марксизма, канонизированной и упрощенной в соответствии с требованиями новой эпохи; развитие марксистской доктрины было на несколько десятилетий искусственно заморожено на достигнутом однажды уровне. Неудивительно, что на закате советской эпохи и в годы перестройки «марксизм» ассоциировался исключительно с догматизированным наследием Маркса, Энгельса и Ленина, существенно устаревшим к тому времени в научно-методологическом плане.
Русский марксизм был порождением сложной, переломной эпохи общественного развития; в нем отразились не только социальные бури, но и исторические ожидания, стереотипы мышления и культурный багаж людей того времени. Марксизм как идеология сыграл свою противоречивую и трагическую роль в отечественной истории; марксизм как течение русской мысли во всем многообразии его интеллектуальной палитры, безусловно, еще долго будет привлекать внимание исследователей, стремящихся понять логику человеческих идей, верований, надежд и заблуждений.
Предыдущая глава Следущая глава