Около 3000 года до н. э. на Ближнем Востоке была изобретена и стала развиваться письменность. Есть не­которые основания предполагать, что вначале она воз­никла в Месопотамии, а затем идея письма распро­странилась и в Египте'. По своему виду клинопись Ме­сопотамии мало напоминает египетские иероглифы, но принципы, лежащие в основе этих письменностей, столь схожи, что, скорее всего, существовало стимули­рующее влияние — египтяне не копировали знаки ме-сопотамского письма, а лишь использовали его основ­ные принципы. Во-первых, использовалось значитель­ное, хотя и ограниченное, число знаков рисуночного письма. Например, имелся не только знак для понятия «человек» вообще, но несколько знаков, изображают щих человека в разных положениях и выполняющего различные действия. Так, «человек, принимающий пи­щу», изображался одним иероглифом, но нет особых иероглифов, означающих человека, принимающего пищу разного рода, или для изображения человека, откусывающего, жующего или глотающего пищу. Если изображать каждый конкретный предмет или действие, то это будет уже не письменность, а изобразитель­ное искусство. Любая система письма, чтобы ею мож­но было пользоваться, должна насчитывать ограни­ченное число символов.

Другой принцип как клинописного, так и иерогли­фического письма заключался в том, что пиктограмма (рисунок) может передавать звук, а не понятие. Вот несколько примеров для пояснения на русском языке: рисунок «семь» может означать не только само поня­тие «семь», но и являться слогом «-семь»; рисунок «сот» может являться изображением пчелиных «сот», но и составлять слог «-сот». Таким образом, два ри­сунка «семь» и «сот», сложенные вместе, означают «семьсот». Это один из важнейших и основополагаю­щих аспектов как клинописи, гак и иероглифики: обе системы в основном фонетические, хотя, как правило, первоначально знаки передавали слова или понятия. В дальнейшем, прослеживая историю развития пись­менности, мы увидим, что имелась тенденция к пере­ходу от знаков-слов к знакам-звукам.

Третий принцип, общий для Месопотамии и Егип­та, употребление детерминативов, т. е. знаков, обо­значающих категорию слова. Например, в египетском языке отдельно написанное слово, произносимое как sS, может означать как «писец», так и «документ». По­этому для обозначения «писец» египтяне добавили ри­сунок «человек» и идеограмму «свиток» для понятия «документ». Таким образом lljj s§      «документ», а ss - •• «писец».

Как в клинописи, так и в иероглифике используют фонетические комплементы для обозначения звучания знака. Вот пример из египетской письменности: рису­ночный знак «птица», обычно обозначающий «цесар­ку», читается как «nh». Этот знак может означать соб­ственно «цесарку», но может также служить фонетичес­ким комплементом: гогда перед словом и после него употребляются фонетические комплементы "цесарка1', что может использоваться для выражения понятий, не имеющих ничего общего с птицей, и тогда это выгля­дит так: «nnhb». Глагол nh (i) «молиться» принадле­жит к категории слов, которые египтяне обозначали детерминативом «человек, подносящий руку ко рту».

Глагол «молить» можно написать «"nh1'» с последующим детерминативом \^ {13)- Благодаря по­добному способу письма египетский язык легко чи­тать и переводить, так как слово пишется фонетически (лч~~л I   n-h) и по слогам (^k  nh), а его понятийное значение выражается с помощью детерминатива »jY

Остается добавить, что числительные часто изоб­ражаются идеографически как и в наши дни: I «еди­ница», II —- «два», III — «три». По виду цифры в кли­нописи (111) и иероглифике (|) схожи с римскими. Все наши знаки, обозначающие цифры, по сути дела — идеограммы. Так, «4» означает понятие «четыре», и прочтение этого знака зависит только от языка, на котором написан текст (по-английски — «four», по-французски — «quatre»).

 Начиная приблизительно с III тысячелетия до н. э. и вплоть до конца IV века н. э. египетская письмен­ность традиционно была иероглифической. Большое число знаков и множество условных написаний требо­вали долгого обучения немногочисленных избранных из тех, кто постиг грамоту2. Вскоре после завоеваний Александра Македонского греческий алфавит распро­странился на всем Ближнем Востоке, включая Египет, где воцарилась греческая династия Птолемеев и где поселилось много греков, особенно в Александрии.

В многоязычных поселениях, таких как Александ­рия, где бок о бок жили греки, египтяне и евреи, было обычным делом применять письменность одной язы­ковой группы к языкам других групп. Именно так произошло в Египте, где греческий алфавит стали ис­пользовать для письменной передачи египетского язы­ка и также, в меньшей мере, для еврейского3. Гречес­кий алфавит не представлял угрозы исчезновения для еврейского алфавита, поскольку преимущество пер­вого перед вторым было незначительным. Достаточ­но сказать, что еврейское письмо тоже алфавитное, и выучить его 22 буквы не намного легче, чем 24 буквы греческого алфавита. Египетская же иероглифика бы­ла обречена на медленное вымирание — с того мо­мента, как египтяне стали пользоваться греческим письмом. Старая громоздкая система не выдержала соперничества с новой, более простой.

С проникновением в Египет христианства процесс замены иероглифов греческим алфавитом ускорился. Первые христиане здесь в большинстве своем были людьми простыми, не получившими классического

 [египетского образования. Египетская церковь приме­нила легкодоступный прием: для записи на египет­ском языке Священного Писания и других нужных ^Текстов она использовала греческий алфавит4. Дру-•№м обстоятельством, способствовавшим окончатель­ному искоренению иероглифики, послужило то, что ; Иероглифические тексты ассоциировались с язычест-■ом, иероглифы постоянно встречались в текстах и Памятниках, связанных с языческими богами. Деяте­ли раннего христианства в Египте часто подбивали Своих приверженцев на уничтожение древних релик­вий и поощряли акты вандализма.

И в наши дни коптская церковь сохраняет искон­ный египетский язык, пользуясь греческим алфави­том. Таким образом, можно считать, что египетская письменная традиция насчитывает пять тысячелетий.

Во времена Римской империи получили распро­странение неверные представления о природе иеро­глифики. На исходе античной эпохи египтянин по имени Гораполлон в трактате «Иероглифика» пред­ложил чтение некоторых иероглифов, считавшееся верным в Европе в период Возрождения и вплоть до начала XIX века. Хотя некоторые предложенные им значения иероглифов правильны, его довольно пута­ные объяснения мешали понять подлинную систему письма. В результате начиная с поздней римской эпо­хи и до XIX века существовало ошибочное суждение, будто каждый египетский иероглиф имеет какой-то мистический или тайный смысл.

Если за всю историю человечества существовал на­род, мировоззрение которого можно было бы назвать материалистическим, то это были древние египтяне. Они любили земную жизнь. Их культ мертвых лишен мистицизма насколько это вообще возможно в ре­лигии. В основе его лежит представление о вечной жиз­ни в материалистическом плане. Человек и после смер­ти должен пользоваться всеми земными благами едой, питьем, слугами, комфортом, богатством, раз­влечениями. Ни один древний египтянин не помыш­лял о жизни на небесах в окружении ангелов, распе­вающих торжественные песнопения. Из росписей гроб­ниц мы знаем, что египтяне предвкушали, что после смерти их ожидают прогулки по Нилу в сопровожде­нии семьи, охота и рыбная ловля в зарослях тростни­ка, наслаждение музыкой и танцами. И вот вопреки жизнелюбию и материализму египтян, отразившимся в их искусстве и литературе, их представляли мистика­ми и спиритуалистами. Это может служить примером того, как трудно людям мерить иную культуру прису­щими ей мерками.

Таким образом, мистики-египтяне должны были обладать мистическими письменами, изобилующими тайной символикой. Дешифровка же египетской иеро­глифики привела к замене глубоко укоренившегося представления о якобы присущей ей символике пра­вильной точкой зрения, что в основе этой письменно­сти лежит звуковой принцип, являющийся ее основной, хотя и не единственной характерной особенностью.

Следует отметить, что хотя дешифровка египетско­го письма положила конец представлению о мистиче­ском характере иероглифики, многие все еще считают древних египтян философски настроенным и мистическим народом, который никогда не удастся понять.

Считают, что даже в пирамидах заключен какой-то скрытый смысл, который нам, простым смертным, не дано постичь. На самом же деле вряд ли среди дел рук человеческих найдется нечто более совершенное и ме­нее мистическое. Египтяне строили себе жилища из непрочных материалов, так как считали, что земная жизнь преходяща. Длящимися вечно они считали за­гробную жизнь людей и существование богов. Имен­но поэтому в качестве материала для создаваемых на­вечно строений, связанных с религией и культом мерт­вых, они выбрали камень. После первоначальных не очень эффектных сооружений они стали воздвигать великие пирамиды в Гизе, предназначенные существо­вать вечно. Никогда архитекторы или строители не решали подобных задач столь рационально и так тех­нически совершенно. Из семи чудес света лишь пира­миды — чудо творения — еще стоят. То, что столь совершенное по технике исполнения и четкое по своей задаче сооружение стали рассматривать как нечто мис­тическое, свидетельствует об ограниченности челове­ческого мышления. Было бы разумнее считать строи­телей пирамид великими инженерами, а не загадочны­ми людьми непостижимого прошлого.

Профессор философии, математики и знаток вос­точных языков иезуит Афанасий Кирхер (1601-1680) в 1636 году опубликовал свое исследование по коптскому языку, где высказал убеждение, что коптский язык — продолжение древнеегипетского языка с использова­нием алфавитного письма. Он оказался прав, а уста­новленное им языковое родство послужило основой для дешифровки иероглифики спустя многие годы, ко­гда пришло время.

Еще в XVIII веке некоторые ученые догадывались о том, что иероглифы носили фонетический характер, верно предполагали, что картуши (овальная рамка, заключающая группу знаков) содержат имена царей и цариц. Одним из ученых, сделавших это важное наблюдение в 1797 году, был Иоганн Георг Цоэга. С этого момента дело расшифровки пошло быстрее. В 1798 году Наполеон высадился в Египте, а в 1799 году участники этой военной экспедиции нашли Розетт-ский камень, который и послужил ключом для рас­крытия секретов иероглифики.

Розеттский камень представляет собой плиту из черного базальта, которую французы обнаружили в ходе восстановления одного укрепления, где эта пли­та была использована как строительный материал7. Надпись состоит из трех частей и содержит постанов­ление от 196 года до н. э. в честь молодого царя Пто­лемея V Эпифана. В тексте перечисляются его благо­деяния и сообщается, что его статуи и копии этого постановления будут установлены во всех храмах Егип­та. Три варианта текста написаны на двух языках, но тремя видами письма иероглифами, демотическим письмом и по-гречески. Еще в далекой древности из иероглифики стала развиваться скоропись, получив­шая название иератики. Во времена последних фарао­нов иератику еще больше упростили, и она развилась в демотику. При Птолемеях в Египте стал играть важ­ную роль греческий язык. В результате в последние века дохристианской эры греко-египетские билингвы давали возможность грекам дешифровывать забытые тексты Древнего Египта. Англо-французская война повлияла на судьбу Розеттского камня. По одному из договоров он был переправлен в Англию, где и до сих пор хранится в Британском музее. Копия, сделанная еще до передачи камня, была передана известному французскому востоковеду А. И. Сильвестру дс Саси (1758-1838). И хотя де Саси не достиг значительных успехов в дешифровке, он показал копию надписи шведскому дипломату Иогану Давиду Окербладу, и тот через два месяца сумел значительно продвинуть­ся в изучении демотической части текста. В «Письме г-ну де Саси», опубликованному в 1802 году, Окер-блад указал все имена собственные, встречающиеся в демотической части, сопоставив их с соответствую­щими местами греческой версии. Он также установил в демотической части правильное чтение слов «хра­мы», «греки» и местоименный суффикс, означающий «он», «ему» и «его». Окерблад верно отождествил эти существительные и местоименные окончания, сопо­ставив их с соответствующими коптскими формами. (Хотя письмо дсмотики и коптского языка различны, лингвистически они близки.) Однако после такого об­надеживающего начала Окерблад не смог продви­нуться дальше, так как ошибочно предположил, что демотическое письмо было исключительно алфавит­ным. В основном же оно неалфавитное, хотя те слова, которые ему удалось прочесть, были действительно написаны посредством букв.

Розеттский камень поврежден в начале (иерогли­фическая часть текста), в меньшей степени пострадал конец надписи (содержащий греческий перевод). Луч­ше всего сохранилась расположенная в центре камня демотическая часть, хотя она тоже неполная, поэтому все первые попытки дешифровки начинались с нее.

Следующий шаг в дешифровке был сделан англий­ским физиком Томасом Юнгом, автором волновой теории света. Олицетворяя все лучшее в культуре сво­его времени, он имел также ученую степень доктора медицины и свободно владел латынью. Юнга, челове­ка разностороннего и образованного, привлекали но­вые нерешенные проблемы. В 1814 году в его руки попала копия Розеттского камня. Юнг воспользовал­ся результатами работы Окерблада, но он понял, что демотическая часть состояла из такого большого чис­ла знаков, что все они не могли быть буквами. Он также осознал связь между иероглифической и демо­тической письменностями. Встречающиеся в греческой части повторения подсказали Юнгу идею разделить каждую из трех версий на соответствующие отрывки и выделить отдельные слова. Затем он составил словарь из 86 демотических слов или групп слов, соответст­вующих словам в греческом переводе. Большинство слов было определено правильно. Однако фонетиче­ские значения, определенные им для демотических зна­ков, как правило, были ошибочны, поэтому неверны­ми оказались и их коптские соответствия. В 1816 году на основе уже других текстов он сообщил о своих но­вых открытиях. Он сопоставил длинные отрывки из папируса «Книги мертвых», написанные иероглифами и иератическим письмом, доказав родство рисуноч­ного письма с его скорописной формой. Он доказал (о чем другие только догадывались), что в картуши заключены царские имена. Он заметил в папирусах варианты взаимозаменяемых знаков с одним и тем же фонетическим значением. Таким образом, Юнг уста­новил принцип омофонии. Но основное открытие Юн­га заключалось в том, что он доказал преимуществен­но фонетический характер письменности и отсутствие в ней философского, мистического или символическо­го смысла.

Обуреваемый духом первооткрывательства, Юнг первым предпринял попытку дешифровать иерогли­фический вариант Розеттского камня. Предположив, что иероглифы, передающие имена собственные, гре­ческого происхождения, должны быть записаны фоне­тически, он сравнил первые семь знаков в картуше с именем «Птолсмайос» (Птолемей) в греческом напи­сании. Египетские писцы писали эти знаки так:

(МЖШ Расположив эти иероглифы в строку, обозначим их цифрами: и      .      fl   _и=    (I      f 12               3              4        5    6              7

Сравнивая эти знаки с именем «Птолемайос», Юнг предложил следующие фонетические значения: 1 — п, 2 — т, 3 — нулевое значение, 4 — оле, 5 — ма, 6 — и, 7 — ос. Мы до сих пор читаем 1 и 2 как предложил Юнг. Он ошибся только относительно значения 3, про­читываемого как «о». Все остальное в основном верно: 4 —л, 5 — теперь транслитерируется как м, 6 — и, 7 — с.

В другом памятнике Юнг верно определил картуш [просто как имя «Береника» f W,   II   Д ик %   -Для чтения расположим знаки в строчку и обозначим цифрами: И   д   k - 12               3              4              5              6              7              8

Определенные Юнгом значения в основном верны. Выделим, однако, для наглядности значения, которые, как мы теперь знаем, были правильны: 1 — б, 2 — р, 3 — н, 4 — и, 5 — к, 6 — (алеф), 7 — т8, 8 ■••- иероглиф «яйцо» (детерминатив женских имен)9.

Можно считать, что, показав фонетическую при­роду египетской письменности, Юнг заложил основу научной египтологии. Его правильные положения не­избежно переплетались с ошибочными, что, однако, не умаляет его заслуг.

В 1815 году в Филе Дж. В. Бенкс раскопал гранит­ный обелиск с иероглифическими надписями, распо­ложенными на всех четырех поверхностях. Поблизо­сти он также обнаружил цоколь, на котором, по-види­мому, обелиск стоял. На цоколе были высечены три близкие по содержанию, хотя и несколько различные греческие надписи с именами Птолемея IX (Эверге-та II) и его жены Клеопатры. Иероглифический текст и греческие надписи не совпадали10. Но в иероглифи­ческой надписи имелись два картуша, первый из кото-

Глава 2. Дешифровка египетской письменности       51

рых содержал имя «Птолемей» в том же написании, что и на Розеттском камне. В 1818 году Бенкс справед­ливо предположил, что другой картуш содержит имя «Клеопатра». Этот картуш выглядит так:

Расположим знаки в строку следующим образом:

1        2      3            456          789          10      11

Из значений, установленных при дешифровке кар-тушей с именами Птолемея и Береники, мы знаем, что 2 — л, 4 — о, 5 -■■■ п, 8 - р, 10, которое читается как «т», является показателем женского рода, а 11 ■■— де­терминатив женских имен собственных. Итак, мы име­ем: (1)л(3)оп(6)(7)р(9), и раз мы знаем, что в тексте следует ожидать имя «Клеопатра», значит 1 = к, 3 = е, в 6 и 9 = а. Возникает вопрос, как читать 7, значение Которого должно быть «т», хотя есть другой знак для «т», встретившийся в имени «Птолемей». И здесь мы столкнулись с проблемой омофонии: разные знаки сто­ят для обозначения одного и того же звука.

В январе 1822 года результаты работы Бенкса по­пели к Шампольону, который вскоре использовал их При дешифровке египетской письменности. К сожале­нию, установление приоритета в подобных ситуациях — Проблема сложная, поэтому сначала мы рассказали о дешифровке имени «Клеопатра», чтобы подчеркнуть иажность работы Бенкса, сделанной до выдающегося открытия Шампольона в 1822 году.

23 декабря 1790 года в городе Фижак департамен­та Лот родился Жан Франсуа Шампольон, которо­му было суждено сделать открытие, превосходившее египтологические исследования Юнга. В 11 лет этот французский вундеркинд решил, что расшифрует еги­петские надписи. Когда ему исполнилось 12 лет, он начал учить древнееврейский и арабский языки. Юно­шей он изучал в Гренобле древнюю историю, копт­ский язык и различные письмена, которые могли бы в будущем помочь ему раскрыть секреты Розеттского камня. В 18 лет он стал профессором истории в Гре-нобльском лицее. Позднее по политическим мотивам он потерял занимаемые должности, и в 1820 году на­шел убежище у своего брата археолога Жака Жозефа Шампольон-Фижака, который всю жизнь поддержи­вал Жана Франсуа, а после его смерти опубликовал его труды.

Одержимость Жана Франсуа египтологией была столь сильна, что даже в те бурные годы он не пре­кращал изучение египетского и коптского языков. Зная историю коптов и египтян, он был достаточно хорошо вооружен для своего эпохального открытия. Благодаря работе над Розеттским камнем и изучению многих других египетских надписей он смог в бро­шюре, напечатанной в 1821 году, передать написан­ный демотикой или иератикой текст иероглифиче­ским письмом и наоборот. Появление новых текстов давало ему достаточно материала для дальнейшей работы.

Интересно отметить, что выдающийся француз­ский востоковед Сильвестр де Саси пытался отговорить Шампольона от попытки дешифровать египет­ские иероглифы и испытывал неприязнь к ученику, которому суждено было затмить своего учителя". Де Саси, столь благожелательный по отношению к Окер-бладу и Юнгу, не испытывал любви к самому выдаю­щемуся из своих учеников. Де Саси, человеку прекрас­но образованному и обладавшему многими другими достоинствами, недоставало качеств, необходимых первооткрывателю, и достаточной широты, чтобы поддержать одного из своих учеников на пути к от­крытию.

Почти до конца 1821 года Шампольон еще не отре­шился от заблуждения, что иероглифы имеют симво­лический характер. Эта укоренившаяся ошибка застав­ляла его рассматривать иероглиф льва, означающий просто букву «л», как символ войны в картуше имени Птолемея, потому что p(t)olemos (корень имени «Пто­лемей») по-гречески означает «война». Наконец 21 де­кабря 1821 года он отказался от неправильного пред­ставления о символическом характере иероглифики и пришел к выводу, что в основе письменности лежат фонетические знаки. Он основывал свои рассуждения на простом подсчете, который показал, что иерогли­фов почти в три раза больше, чем слов в греческой версии, и поэтому иероглифы должны включать фоне­тические знаки. Вскоре Шампольону удалось прочесть несколько греческих и латинских имен и титулов в их иероглифической транскрипции, и это дало ему воз­можность расширить список фонетических знаков. Рассмотрим несколько знаков, чтобы понять, как бы­ла проделана эта работа.

В картуше f   jk~^^ИI а~~** <=>

такие иероглифы: Ъ-*- - Н

Из картушей имен Птолемея, Береники и Клеопат­ры мы уже знаем что 1 = а, 2 = л, 4 = с, 5 = гласный, похожий на «е», 6 = н, 7 = т, а 8 = р. Основа име­ни читается как Ал-сентр-, и Шампольон прочел его как Александр (по-гречески Алсксандрос). Тогда 3 = к, 5 = а (даже если в других словах этот знак соответству­ет «с») и 7 = д (хотя в других случаях этот знак со­ответствует греческому «т»), а 9 еще одно «с» (в соответствии с омофонией, характерной для этой пись­менности).

Теперь слово в картуше С^"" Нелегко читается: «12                3              4              5 = киерс = Кайсарос (греческая форма слова «Цезарь»)

12            3              4              5              6              7              8 можно теперь прочесть так: (а)(2)(т/д)(4)(к/г)(л/р)(т/д) (л/р). Приняв 2 и 4 за один и тот же знак, Шампольон правильно прочел эту группу иероглифов — «аутократор» (царский титул по-гречески), где 2 и 4 представ­ляют в/у/о.

ГО    <Z>    vw*\v4

Прочитав группу знаков  _              как«Хадриан(ос)», получаем: 12    3              4              5              6 т/д        р              НС

Шампольон определил, что 1 = х, а 4 = звук, иден­тичный «иа».

В текстах греко-римского времени Шампольон идентифицирует иероглифическую форму титулатуры греческого правителя Себастоса, а также римских им­ператоров Тиберия, Домициана, Траяна, Антония и Германика. Таким образом, вся дешифровка ограни­чивалась иероглифической письменностью греко-рим­ского периода.

До сентября 1822 года Шампольон продолжал счи­тать, что, возможно, только имена собственные нееги­петского происхождения, а также титулатура переда­вались с помощью фонетических знаков. Но как же писались исконные имена ранних египетских фарао­нов? И 14 сентября 1822 года Шампольону удалось ответить на этот вопрос. Теперь, когда он знал, как произносились некоторые знаки, он принялся за изу­чение картушей более раннего периода, до греко-рим­ского. В картуше наскального храма Абу Симбел он заметил иероглифы.

Два последних знака он смог прочесть как «-ее», а круг он расшифровал как «солнце», которое по-коптски произносится «ре». Но могут ли знаки «ре-сс» означать «Рамсес»? Все сомне­ния отпали, когда он обратился к другому картушу

S&, где ибис был буквенным знаком для «Тот», т. е. имя фараона могло быть только «Тутмос».

Затем в надписи Розеттского камня Шампольон заме­тил, что |] встречаются в группе знаков, соответст­вующей «genethlia» (празднование дня рождения) в греческой версии, что соответствует коптскому «ми-си», «мосе» («рожать», «давать жизнь»). Битва была выиграна. Стало ясно, что египетская письменность была основана на фонетической системе, установлено языковое родство египетского иероглифического язы­ка и коптского. С этого дня началось развитие египто­логии (обширный корпус текстов, словари, граммати­ки, исторические данные и бесчисленные специальные исследования), и ее нынешнее состояние было лишь делом времени и труда.

27 сентября 1822 года Шампольон в своем знаме­нитом «Письме г-ну Дасье относительно алфавита фо­нетических иероглифов» сообщил Парижской Акаде­мии, что ему удалось дешифровать египетскую пись­менность. Он прочел письмо в собрании Академии 29 сентября, опустив ряд весьма важных наблюдений, таких как дешифровка имен Рамсеса и Тутмоса. Эти и многие другие положения были впервые им изложе­ны в замечательном «Очерке иероглифической систе­мы», опубликованном в 1824 году.

Большую часть своей недолгой жизни Шампольон провел в сборе и изучении материала в Италии и Егип­те. Он скончался в возрасте 41 года 4 марта 1832 года, успев определить особенности египетской письменно­сти (идеограммы, фонограммы и фонетические ком­плементы), родство египетского языка времен фарао­нов с коптским и заложив основы изучения грам­матики и лексикографии египетского языка. Если в начале исследований он основывал свои выводы, опи­раясь на билингвы, то впоследствии успешно перево­дил чисто египетские надписи. В наше время его вы­дающиеся успехи не подлежат сомнению, но в течение многих лет после его смерти они оспаривались.

Блестящие открытия Шампольона были восприня­ты с явным неприятием, которое зачастую носило лич­ный характер. Оппозицию в основном составляли уче­ные, воспитанные в классической традиции, посколь­ку благодаря этим открытиям древний «варварский» народ12 выдвигался на особое место. Эти ученые при­надлежали к одному кругу и были связаны общностью воззрений, оценок и единой методикой. Как правило, новое приветствуется в том случае, если оно ограни­чивается поверхностными деталями, не меняя струк­туру в целом. Поэтому интерпретация непонятного слова или стихотворения может быть встречена в ака­демической среде одобрительно, но те же люди ни пе­ред чем не остановятся, чтобы дискредитировать под­линное открытие, способное потрясти основы данной отрасли науки.

Неприятие дешифровки Шампольона прекратилось лишь в 1866 году, когда группа немецких ученых нашла стелу с билингвой, написанной иероглификой, де-мотикой и греческими буквами, и опубликовала ее текст. В эту группу входил Рихард Лепсиус, которому египтология обязана больше, чем кому-либо другому, своим превращением в подлинную науку. Этот текст, известный как «Канопский декрет»11, схож с надписью на Розеттском камне (последний называют иногда «Мемфисский декрет»). В 238 году до н. э. жрецы, со­бравшиеся в Канопе, провозгласили декрет, в котором они перечисляли благодеяния Птолемея III и его су­пруги Береники и славословили их обоих и их предков. Они также объявили каждый четвертый год високос­ным, добавляя к нему лишний день. Стиль Канопско-го декрета проливает свет на Розеттский камень, со­ставленный в той же традиции спустя 40 лет. Про­странный и превосходно сохранившийся текст декрета подтвердил правильность дешифровки Шампольона и дал дополнительный материал для стремительно раз­вивающейся египтологии. Битва за признание была Шампольоном наконец выиграна, но ее героя уже 34 года14 не было на свете. С тех пор его славе ничто больше не угрожало, а его гонители оказались вполне заслуженно забытыми.

На фактах дальнейшего развития египтологии, хо­тя и существенных, мы в контексте этой книги не бу­дем останавливаться подробно. Отметим, что Адольф Эрман развил те направления египтологии, которые характерны для нее и сейчас. Он написал прекрасное исследование по новоегипетскому языку (периода по­сле правления Эхнатона в XIV веке до н. э.), был ини­циатором создания Берлинского словаря египетского

языка, написал образцовую работу о жизни Древнего Египта и воспитал плеяду ученых, способствовавших дальнейшему развитию египтологии. Алану Гардине-ру принадлежит прекрасный учебник «Грамматика египетского языка»15, во многих отношениях замеча­тельная работа. Автор решил написать руководство для начинающих и составил упражнения для перевода с египетского на английский и с английского на еги­петский языки. В учебнике для иллюстрации правил грамматики в уроках используются отрывки из ши­рокого круга литературных источников. Словарная часть учебника также представляет ценность, но со­вершенно неоценим исчерпывающий список знаков с пояснением. То, что было задумано как обычный учеб­ник, стало Библией египтологии. Изучение «Грамма­тики» Гардинера стало обязательным для начинаю­щих египтологов, но и ни один ученый, как бы ни были велики его знания, не может обойтись без этой книги.

История Египта тема необъятная. Возможно, лучшим исследованием в этой области является работа Э. Дриотона и Ж. Вандье «Египет»16. Но более раннее исследование Египта Э. Мейера и его книга «История Древности» в определенной степени даже значитель­нее"; там же рассматривается история Месопотамии, Израиля, Ирана, Анатолии и Греции. Мсйер обладал обширными познаниями, что не часто встречается в век узкой специализации. Он не только знал историю разных народов, но и постиг характер их взаимоотно­шений. Египет интересен и сам по себе, но главное зна­чение его проявляется в том влиянии, какое он оказал на зарождение и развитие западной цивилизации. Бо­лее того, дешифровка египетских иероглифов повлия­ла на дешифровку других письменностей и языков, о которых речь впереди.

Прежде чем мы простимся с Египтом, будет инте­ресно привести иероглифический текст с параллель­ной транслитерацией и переводом. Отрывок, взятый из надписи на стеле Сесостриса III'8, отражает всю ту энергию, которая сделала Египет великим.

ir gr m-ht ph Тот, кто бездействует после нападения,

sshm ib pw n hryw укрепляет сердце противника,

qnt pw'd нападение означает храбрость,

bst pw hm- ht отступление означает трусость, hm pw m4'rw hr t'S.f

настоящий трус — тот, кого отбрасывают от его границ,

dr-ntt sdm Nhs rhrnr ибо слушает эфиоп, чтобы упасть при (звуке) слова,

in wSb.f d hm.f отвечающий ему заставляет его отступить.

^^Ws  ^

d.t (w)r.f Если нападают на него,

I

dd.fs'.f

он показывает свою спину.

'JmT^

hm-ht. (tw) Если кто отступает,

flba«b

w'.fr'd он переходит в нападение.

n rmt(t) is nt §ft st Это не те люди, которые достойны уважения,

hwrw pw sdw ibw это трусы, чьи сердца разбиты19.